Такое впечатление, что в нынешнем обществе любви явно не хватает. На улицах как-то незаметно влюбленных людей. Я отдаю себе отчет: влюбленные не кричат о своих чувствах на каждом углу, они не всегда распознаются на перекрестках с безусловной очевидностью. Зато атмосфера, не поддаваясь логическому толкованию, ощущается без малейшего усилия. Мало в нашей атмосфере душевности, приветливости, снисходительности, веселого расположения друг к другу, а именно, все это как бы источают люди, переживающие любовь. Или, по крайней мере, привыкшие ценить любовь и радоваться ей.
Не в первый раз замечаю: из искусства тоже ушла любовь. Главного ее пристанища, поэзии, вроде бы и вовсе не существует. Любопытно, как дискредитирует любовь «светская хроника» площадных газет: грязной сплетней, сомнительным слухом, непристойным намеком. Считается, что народ обожает читать про то, кто с кем и кто кого. Не хочу спорить, полагаю, только, что за всякой пикантной новостью про то, «кто с кем», вполне может открыться классическая драма душевной маяты, тоски, ревности и отчаяния. Господи, неужели кто-то всерьез верит, будто все это может исчезнуть из отдельной человеческой жизни? Не надо обольщаться, никого сия чаша не минует. В неком высшем смысле человек обречен на любовь. Хладнокровные психологи называют любовь болезнью.
В точности им не откажешь. Само наше физическое существо хранит в памяти симптомы лихорадки, горячки, нервного истощения. Вдруг с анатомической наглядностью обнаруживается то место, где пребывает душа. Конечно, под ложечкой. Именно тут сосредоточено неизбывное томление, в котором воплотились тревога, подозрение, сомнение…
Небывалая свежесть чувств, почти буквальная уверенность в собственном бессмертии объясняются присутствием в твоей жизни одного-единственного человека, которого (об этом даже страшно подумать) никто и ничто тебе не в состоянии заменить. А самое поразительное в том, что присутствие этого человека в твоих мыслях, в твоей психике, в твоей крови не зависит от того, находится ли он рядом с тобой. Тут происходит удивительный отрыв от реальности, от земли, от здравого смысла.
И даже дни несостоявшейся любви, засевшие в подсознании, как время унижения и обиды, хотелось бы возвратить. Душевный мазохизм? Не думаю. Скорее, это ностальгия по интенсивности бытия. Никогда, ни до той поры, ни после ты не жил с такой отдачей, не воспринимал мир с такой остротой каждой клеткой существа. А что еще есть счастье? С возрастом самостоятельно доходишь до самых очевидных истин. Счастье есть душевное состояние. И дарует его чаще всего любовь. Как ни странно, не имеет значения – разделенная или не совсем, долгая или короткая. Важно, что такая, заменить которую нечем и подделать невозможно никак. Без нее и богатство, и удача, и слава воспринимаются всего лишь как вынужденная и неравноценная ее замена.
А потом, должно быть, одно из самых больших несчастий, какое может выпасть на долю человека, заключено в неумении любить. Точно так же, как одно из самых жестоких наказаний состоит в невозможности пробудить к себе любовь. Неизвестно, за что нас судьба наказывает, и за что мы платим?
Зато становится отчасти понятным, что следует понимать под широко известным выражением «Больное общество». И не говорите мне, что имеются в виду более всего экономические неурядицы, социальные передряги. В последнее время я все больше склоняюсь к мысли, что это общество, состоящее из людей, позабывших, что такое любовь.
А между тем любовь – великое социальное благо и великая выгода. Она очеловечивает мир, наперекор гибельным инстинктам пробуждает в нем жажду созидания. Такое вот дело: любишь конкретного человека, а силы в себе ощущаешь осчастливить чуть ли не всю страну. Нам бы перестать стесняться той нормальной чистоты и простого тепла, к которым тянется всякое человеческое сердце.
Прислала Л.В. ЛЫЧАК, ст. Ленинградская.