Я верила, я знала, что когда-нибудь вспомнят о забытых хуторах! Да если бы не эти «неперспективные» хутора, что было бы с нашей Родиной?
Мой хутор Ейский Кущевского района (раньше он относился к Староминскому району). Мои предки, видимо, были переселенцами, потому что часто вспоминали Екатериновку, Старощербиновскую, Сосыку… По словам бабушки вокруг были необъятные степи, а хутор лежал в долине, окруженной холмами и балками. В трех километрах от него протекала река Ея. Хутор насчитывал примерно 80 дворов. Земли распахивались и засевались зерновыми и масличными культурами.
Хуторяне работали, не жалея сил. Но были в нем и зажиточные, и завистливые люди. Мой дед имел крепкое хозяйство и пятеро детей. Его раскулачили и отправили в ссылку. По дороге он заболел тифом и умер. А раскулачивала его сестра бабушки, муж которой был комиссаром.
Затем коллективизация. Многие вступили в колхоз. Хуторяне работали в колхозе и на своих участках. Жизнь налаживалась, но грянула война. Многие мужчины ушли на фронт и не вернулись. Мой дядя, Александр Човен, тоже погиб. У нас была большая хата, и, когда немцы вошли в хутор, в ней организовали штаб. Они готовили наступление на Ростов, который был в ста километрах от нас. А пока фашисты строили свои планы, жизнь в хуторе продолжалась. Вместо мужчин на тракторы сели девушки – пахали, сеяли. А еще воровали из-под носа фашистов горючее для своих тракторов, ведь они были уверены, что враги здесь ненадолго.
После войны восстанавливали колхозы. Техники не было, пахали на быках и лошадях. Кроме работы в колхозе нужно было и домашнее хозяйство вести. Государству требовалось сдавать мясо, шерсть, яйца и молоко, поэтому хуторяне держали коров, овец и птицу.
В 1953 году умер Сталин. Мои тёти плакали, а бабушка их ругала и говорила: «Ленин дал землю, а этот забрал». Я тоже рыдала, потому что одеяло моей куклы пошло на траурный флаг, который вывесили во дворе. Чуть позже взрослые шепотом говорили о культе личности.
В хуторе не было ни радио, ни электричества – все это появилось только через несколько лет. За работу в колхозе тоже стали платить деньги. Вместо времянок стали строить добротные хаты, но тут Н.С. Хрущев решил, что надои молока увеличатся, если коров кормить исключительно кукурузой. Для этого были увеличены площади посевов «королевы полей», а вот виноградники и фруктовые сады выкорчевали. «Королева» на этих землях вымокала и гибла, и получалось – ни корма, ни зерна. Хуторяне плакали
В шестидесятых хутор стал угасать. Были хорошая бригада, ферма – убрали их. Молодежь стала уезжать в город, хотя в хуторе построили магазин, клуб, медпункт – работы ведь не было. До хутора никому не было дела. Стариков забирали дети, а кто помоложе, уезжали жить в станицу Шкуринскую. Хаты и дворы просто бросали.
Моя тётя тоже переехала в Шкуринскую. Неподалеку от неё был виден огромный холм, за которым и располагался мой хутор. Землю под ним давно распахали, остались лишь кладбище. Я приезжала к тёте, смотрела на холм, за которым прошло моё детство, плакала, но поехать на малую Родину не могла – дорога очень плохая, а главное – очень тяжело было на душе. Хутор ведь с семидесятых был заброшен.
Спасибо вам, что подняли эту тему! Написала о своем хуторе, как могла, но мне очень хочется, чтобы о нем вспомнили, кто там родился, чьи предки там жили. Жили и трудились не только для себя, поднимали страну, поэтому и не должны забывать о «неперспективных» хуторах.
Алла Петровна КОТОВА (Човен), пос. Первомайский Курганинского района.