Уже мало среди нас тех, для кого 22 июня 1941 года — больше, чем историческая дата, начало Великой Отечественной войны. «Вам трудно представить, но для меня ужас первого дня смешан с первым в моей жизни чувством», — сквозь слёзы вспоминала Вера Фоминична Косицина из посёлка Ильского. Она прожила долгую жизнь, скончавшись возрасте 93 лет. Остались её воспоминания — в память нам.
В 1941 г. Вера окончила 1-й курс Киевского торгово-экономического техникума. На летних каникулах домой, в Ростовскую область, не поехала. Устроилась в пионерлагерь вожатой — мечтала заработать на осеннее пальто.
Ей 17 лет, подопечным девочкам по 14. Разница — три года. Вера ощущала себя взрослой и главным событием, разбавлявшим будни с пионерскими кострами, были походы на танцы.
— В нескольких километрах была станция Шепетовка, — вспоминает Вера Фоминична. — И мы с девчатами-вожатыми, уложив спать пионеров, тайком бегали туда на танцплощадку. В нескольких километрах стояла воинская часть. Каждая из нас мечтала, чтобы её пригласил военный.
«Игорь Ильин, сержант РККА», — представился ей в первый же вечер кавалер. «Вера, студентка», — зарделась девушка. Первое чувство — самое яркое, трепетное и волнующее. Сержант стал первым в её жизни мужчиной, которому она подарила свой поцелуй.
— Провожал он меня и в ту ночь. Увольнительная до ноля часов, Игорь торопился. Дошли до пионерлагеря, постояли… Девчонок тоже кавалеры провожали. Мы не скоро уснули, всё разбирали с подругами достоинства кавалеров и хвастались количеством поцелуев. А потом как в песне: «Киев бомбили, нам объявили, что началася война»… Проснулись мы от непрекращающегося гула. Выскочили на улицу и увидели самолёты. Они словно текли по небу. Пионерки мои, перепуганные, стояли кто в чём: у кого одеяло на плечах, кто в одних трусиках. В таком виде на грузовик нас фашисты и загнали…
Появлению машин предшествовали немецкие мотоциклисты-автоматчики.
— Мне запомнился немец, рукава формы у него были засучены. Я ещё удивиться успела: разве по уставу? А он автомат вскинул и Танечку из моего отряда убил. И Галю. И других детей, как сейчас говорят, с семитской внешностью. В грузовик поместилось три десятка детей и нас, вожатых, двое. Борта низкие, на первом ухабе два пионера вывалились. Из грузовика, который следом шёл, их застрелили, одного мальчика водитель переехал нарочно. Дети плакали, кричали. Было очень страшно, очень! Я некрещёная, не знала молитв, но просила Бога, чтобы нас спасла Красная армия.
Старших детей я попросила рассредоточиться по периметру кузова и взяться за руки, чтобы больше никто не вывалился. Рёв стоял такой, что мотор заглушал. Мы, конечно, не знали, что война началась, но поняли, что произошло что-то ужасное. Видели на дороге трупы расстрелянных.
Сержант Ильин, прощаясь с Верой 21 июня, нежно поцеловал её в ладошку, к каждому пальчику прикоснулся губами. «Пять пальчиков — пять дней. Через пять дней мы снова увидимся…»
— Жизнь прожила с ощущением, что Игорь был моей судьбой, — говорила Вера Фоминична. — Как мы удивлялись, что в Киеве, живя на соседних улицах, ни разу не встретились! Как договаривались после Шепетовки не потеряться… Как всю войну в концлагере Дортмунда придумывала я себе нашу встречу: у меня — платье новое, у него — грудь в орденах. Вспоминала, как целует он меня и пальцы мои гладит… Любовь его меня всю войну грела. Спасала меня.
Мужа Вера Фоминична нашла себе «на Игоря похожего».
…А сержант Ильин погиб 22 июня 1941 г. Об этом ей много лет спустя рассказали его родители.
Светлана Лазебная.
Читайте также: вчера была свадьба, а завтра — война.