До войны мы работали в одном совхозе.
Я лежал на дне огромной воронки от снаряда, раненный в плечо. Кровь заливала гимнастёрку, глаза застилала пелена. Очнувшись, я увидел немцев, бродивших среди тел и добивавших тяжелораненых выстрелами в упор. Один из наших бойцов успел набросить свою гимнастерку мне на раненое плечо так, чтобы не было видно кровь. Он спас мне жизнь. Позже мы познакомились. Его звали Пётр. Из всей роты нас оставалось девять человек. Это был наш первый бой.
Вечером нас привезли на постоялый двор. Хозяин-поляк отвёл нас в свинарник. Одна сторона сарая была завалена сеном, а в другой хрюкали свиньи. Поляк объяснил нам наши обязанности и удалился. Его хозяйство охраняли немцы, так как он снабжал их свининой. Немецкие офицеры часто отдыхали на постоялом дворе. Жена поляка гнала самогон и угощала их. Немцы привозили на телегах сахарную свеклу и даже мешки с сахаром — в такое-то тяжёлое время.
У нас созрел план побега, когда мы увидели на полке сарая паяльную лампу, наполненную керосином. Наступила ночь. Пётр пробрался к повозкам с сахаром и, проткнув дырку в мешке, наполнил им ведро. Затем, когда все уснули, а за воротами оставались лишь двое часовых, мы рассыпали сахар по двору и залили керосином из лампы. Подожгли. Дым окутал весь двор. Началась паника.
Внезапно мы услышали грохот гусениц танка по каменной дорожке двора. В сарай ворвался русский танкист и закричал: «Времени нет! Бегите к танку!». Когда мы выбежали во двор, то опешили. Перед нами стоял немецкий танк. «Ждёте смерти? Скорее в танк!» — приказал наш спаситель. Только теперь мы разглядели, что это была девушка. Лицо её было испачкано гарью, волосы спрятаны под шлемом. Мы бросились к машине и погнали ее на полной скорости.
Когда мы прибыли в расположение нашей части, я всё честно рассказал командиру. Он вызвал девушку, которая угнала немецкий танк и спасла нам жизнь. Когда она вошла в штаб, я впервые разглядет ее лицо. Я не смог удержаться на ногах и рухнул на лавку. Невольно её имя вырвалось из моих уст: «Катюша?!».
«Вы знакомы?» — удивлённо спросил полковник. Увидев на наших лицах волнение, он первым нарушил тишину: «Решение вынесем в течение дня. Нужен совет всех членов штаба».
Катюша выбежала из штаба и спустилась к реке. Прислонясь к дереву, ветки которого склонились до самой воды, она громко зарыдала. Её любовь теснилась в груди, рвалась наружу. Взмыла в небо счастливой птицей, рассказав всему миру о трепете её сердца.
Я подбежал к ней и вытер слёзы с её лица. «Я плачу от радости, что ты живой. Наконец-то мы встретились!» — сказала она.
До войны мы с Катюшей жили в одном посёлке, работали в одном совхозе. Я учил её водить трактор, так как знал, что вскоре меня отправят на фронт. Она призналась мне в любви и в том, что стала учиться водить трактор, чтобы быть рядом со мной. Я отгонял от себя мысли, что эта прекрасная девушка меня любит, ведь я был намного старше её.
Когда я уходил воевать, я и подумать не мог, что сразу следом за мной на фронт уйдёт и Катюша. Ее зачислили механиком-водителем танкового экипажа. В первом же бою её танк подбили. Машина загорелась. Катюша и другие выжившие члены экипажа через лес стали пробираться к своим. Тропинка вывела их к деревне, откуда доносилась музыка и немецкая речь. У дома, где веселились немцы, стоял немецкий танк. Дождавшись темноты, наши танкисты угнали машину. Немцы были настолько пьяны, что не решились пуститься вдогонку. Катюша на всём ходу гнала танк к своим.
На обочине дороги они увидели старика. От него они узнали, что на постоялом дворе немцы держат в плену наших солдат. Не теряя ни минуты, они ринулись на помощь своим. Так Катюша, сама того не зная, спасла жизнь любимому.
Члены штаба не успели вынести решение в отношении нас, так как утром начался бой. Полковник получил донесение от разведки, что недалеко от расположения нашей части стоят две деревни, набитые немцами, как улей пчёлами. Немецкий штаб находился в школе. Местных жителей заставили копать рвы вокруг деревень, печь хлеб, снабжать немцев молоком и самогоном. Фашисты отобрали у жителей деревень всех детей, чтобы отправить их в Германию.
Нужно было успеть спасти детей. Штаб принял решение выступать на рассвете. Но мы опоздали. За час до нашего наступления детей вывезли.
Катюша подбежала к полковнику и уговорила его отдать приказ её экипажу задержать эшелон с детьми и не позволить увезти их в Германию. Получив согласие командира, мы двумя экипажами рванули на станцию. Детей уже успели погрузить в эшелон. Катюша бросилась к вагону, где были дети, сдвинула засов. Только она открыла вагон, как пуля снайпера пробил её грудь. На моих глазах Катюша рухнула на землю. Мы стали обстреливать толпу немцев, бегущих к вагонам.
Нам удалось посадить детей в пустые грузовики, на которых немцы их доставили, и вывезти под прикрытием наших танков. Катюша лежала в кабине грузовика, за рулём которого был я. Мне удалось благополучно довезти ребят и вернуть их родителям. Катюшу успели доставить в госпиталь и спасти. Пуля пробила её грудь, но не задела важные для жизни органы.
После ранения Катюша вернулась в наш посёлок и стала работать в совхозе. Села за штурвал трактора, хотя носила под сердцем моего ребёнка. Об этом ещё долго никто не догадывался. Я ещё два года гнал немцев на запад, освобождал Европу от фашистской орды, которая принесла боль и горе народам мира. Когда я вернулся, на пороге дома меня ждала любимая с маленьким сыном Сашкой.
Т.Н. Петрищева, п. Светлый Путь Ленина Краснодарского края.