Этот рассказ я пишу от первого лица, будто отец смотрит на нас, детей своих, и вспоминает прожитую жизнь.
По просеке, по которой когда-то проходила железная дорога, ехала телега. Жена везла мужа из больницы домой. Умирать. Она торопила лошадь, плакала и просила его потерпеть: «Я не смогу ходить в лес, на место, где ты умрешь…».
Слышал ли он её? Наверное, слышал, если смог продержаться восемь километров пути на телеге, по просёлочной дороге. Вот уже показались дома станицы Красненькой, берёзовая роща, пруд, зона… А вот и барак, в котором их с женой квартира, место, где прожил он с нею долгие-долгие годы.
Его внесли в дом, положили под образа. Открыл глаза. Дети стоят вокруг — все приехали, притихшие, растерянные… «Вот сейчас и закончится моя жизнь… И прожил я её, как смог.
Родился я в селе Вознесенское Нижегородской губернии. До 14 лет жил в семье, а грянула революция, и меня поманило неведомое. Сбежал из дома и стал, как принято говорить, беспризорником. Несладко было, но домой не вернулся, кочевал по стране, «учил уроки жизни», многие из которых помню даже сейчас — например, песню беспризорников, которую потом часто пела мне жена. Она пела, а я шмыгал носом:
Как в саду при долине
Громко пел соловей,
А я мальчик на чужбине
Далеко от людей.
Позабыт-позаброшен
С молодых юных лет,
Сиротою остался,
Счастья-доли мне нет…
И куда ни поеду,
И куда ни пойду,
Уголочка родного
Я себе не найду….
Набегавшись и повзрослев, решил вернуться домой. К тому времени у меня уже была профессия — шофер, и я не боялся за своё будущее. Начал работать на Кулебакском металлургическом заводе. Работа нравилась…
И вот — мне уже скоро 30. Пора и семью заводить – что я, не мужик, что ли? В мартеновском цехе увидел крановщицу. Познакомились, поговорили, и скоро стала Анна Савельева Анной Краснобаевой.
Почти сразу же уехали жить в Красненькую. Нюра нянчила нашу первую доченьку – Надю — и занималась домашними делами.
Работа на лесовозе, конечно, не сахар, тяжелая, да и болезнь вдруг пришла – заворот кишок. С баранкой пришлось расстаться. Меня послали учиться на электрика – вернулся дипломированным спецом, а тут и пополнение в семье – родилась Римма. Радоваться бы жизни, да нет – война, и уже к зиме привезли первых немецких военнопленных, которые должны были работать на лесоповале. Специально для них организовали лагерь – это место и называлось «Зона». И тогда, и после много раз слышал, что пленные немцы пухли от голода, а я скажу, что это неправда. Их, кроме нашего хлеба, картошки, каши и капусты, Красный крест снабжал ещё и консервами. Мои дочери иногда приходили ко мне на Зону – охрана разрешала им пойти к столовой, где им давали пустые банки из-под тушенки, и девочки пальчиками выковыривали из них остатки мяса, после чего все пальцы их были изрезанными.
В мае 43-го родился сын Юрий. До сих пор помню случай. Это было летом. Сенокос. Мы с Нюрой взяли с собой маленького – ему не было и двух месяцев. Положили в тень под кусты и пошли косить траву. В какой-то момент вижу жена перестала косить и с ужасом смотрит на место, куда мы положили сына. Поворачиваю голову…, а над ним змея – гадюка черная смотрит на младенца. Мгновенно бросаюсь туда, а она повернула голову в мою сторону, закачалась и уползла. Нюра схватила Юрку на руки, рассматривает его, а он ножками сучит и гулит. Живой, не укушенный… Долго потом Нюра вспоминала тот случай, даже ночами просыпалась от ужаса.
В 46-м родилась Клавдия. Любила из песка лепить пирожки, а уж когда выросла, пошла работать в пекарню хлеб печь — уже настоящий.
Сын Николай родился в 49-м, в январе. Всегда около него собиралась ребятня, потому постоянно что-нибудь мастерил из дерева. Однажды даже сделал тележку с рулем, садился в неё, а ребятня катали его по двору. Кулибин, да и только!
В мае 51-го родился третий сын. Назвали Анатолием. Надо сказать, до него, ни старшие дочери, ни сыновья проблем нам не создавали – были спокойными и усидчивыми. Этот же, не успев родиться, их уже создавал. Только научился ползать – свалился в кипящее молоко – хорошо, что не лицо, а лишь спину ошпарил. Когда подрос, взял топор и стал рубить ветки, а заодно и палец левой руки прихватил. Хорошо, что удар был не сильный, да и кость оказалась крепкая – лишь рассёк. А когда у соседей в пруду утонула девочка, жена вообще боялась его одного оставлять, и, если куда-либо отпускала, то только со старшим братом Николаем.
Вот и мои самые младшенькие Антонина и Александра (им 15 и 12 лет), грустные, отрешенные стоят передо мной. Как же им будет тяжело, да и выдюжит ли Нюра жена моя – их мать, я ведь уже ничем помочь им не смогу – смерть сильнее…. Ну вот, кажется, и всё — солнце зашло, темно…»
А. Н. КРАСНОБАЕВ, г. Краснодар.