28 марта, 16+

«Я верю, что он жив!»

Фото: Grigory Bruev/Adobe Stock

Муж не мог погибнуть на войне, он обещал, что вернется к нам…

— Если бы я был волшебником, я бы построил тебе золотой дворец, а рядом разлил синее озеро с белыми лебедями. Ты бы сидела перед этим дворцом и затмевала всех девушек на земле своей красотой. А потом, когда у нас уже родились бы ребятишки, я бы для сыновей сделал самолет, а дочкам — карусели, как в городе, — тихо шептал Федя на ушко любимой.

Даша прижималась к его груди и слушала с мечтательной улыбкой. Как хорошо представлять такую сказочную жизнь! И совсем не хочется возвращаться в реальность. Даша знала, что родители никогда не позволят ей выйти замуж за Федьку Смарыгина.

На дворе стояло лето 1940 года. Семья Якова Антоновича, отца Даши, жила в небольшом уральском селе, в хорошем крепком доме. Поэтому какой-то там сирота Федька, из жалости принятый в дом родственниками-голодранцами, никак в зятья не вписывался. И совершенно не важно, любит ли его дочка — кто ее спрашивать-то будет?

Однажды Яков Антонович велел дочери нарядиться в новое платье, а Ваське и Тоньке, своим младшим детям, приказал носа из комнаты не высовывать. Даша поежилась от нехорошего предчувствия. И не зря она переживала: ближе к обеду с веселым шумом в дом ввалились сваты. А женихом оказался друг родителей, Илья Матвеевич, состоятельный вдовец, год назад похоронивший жену. Он был старше Даши на тридцать лет, у него уже внуки были. Но согласия дочери Яков Антонович спрашивать и не собирался, не для того он дочь растил, чтобы замуж за босяка отдать.

На следующий день Даша, всхлипывая, все рассказала Феде.

— И чего мокроту разводишь, рёвушка? – улыбнулся парень, — Никому я тебя не отдам. В городе у меня тетка живет, она на первое время нас приютит. А потом я на завод устроюсь и на жизнь заработаю. Только согласна ли ты убежать со мной и жить не так богато, а может быть, и совсем бедно, зато вдвоем? Уж любовью я тебя не обделю!

Даша даже не задумалась, слезы вытерла и на следующую ночь, собрав небольшой узелок с вещами, девушка вылезла в окно и они с Федей пешком ушли в город. Через два месяца Даша приехала к родителям, хотела поговорить, надеялась, что они поймут ее и простят, но те ее даже на порог не пустили, заявив, что отныне нет у них дочери.

Федя с Дашей расписались и понемногу стали учиться самостоятельной жизни. Он устроился на завод, а Даша — в больницу санитаркой. Жили они у старенькой бабы Дуни, одинокой соседки Фединой тетки. Домик был маленький, старый, но Федя крышу подремонтировал, двери подбил, кровать сам сколотил. А Даша в доме порядок навела, еду готовила. Баба Дуня только охала: мол, за что ей такое счастье на старости лет, словно внуки родные приехали. Жили они бедно, денег не хватало, но зато глаза их светились радостью.

Когда началась война, Даша только узнала, что ждет ребеночка. Она Бога молила, чтобы ее Федю не забрали, пока он сына или дочку не увидит. Но уже в августе ему принесли повестку.

Прощаясь с любимым мужем, Даша не плакала, только стало ее лицо серым, а плечи поникли. Федя крепко обнимал ее и просил ждать и верить в его возвращение.

— Дашенька, я вернусь, ты только ребеночка сбереги, себя сбереги. Я этих гадов изничтожу и вернусь. Ты верь! Мы с тобой еще поживем счастливо, долго!

Прошло семь трудных месяцев. Однажды ночью у Даши начались схватки. Она взяла собранный заранее узелок с вещами и, держась за спину, ушла по заснеженной дороге в больницу. Баба Дуня долго стояла у калитки, смотрела ей вслед, крестилась и тихонько шептала молитвы. Тяжело у нее было на душе.

И не зря. Сын родился здоровый, крепенький, а вот Даша после родов оказалась в критическом состоянии, врачи не знали, выживет ли она. Но она выжила. Как только Даша пришла в себя, она все время стала твердить:

— Я смогу, я ему обещала, что дождусь. И что сына сберегу. И я смогу, я дождусь, я сберегу!

Немного окрепнув, Даша написала Феде, что родился сын, она назвала его Тимофеем, как они и мечтали. Но ответа Даша не получила. Через два месяца почтальонка, пряча глаза, отдала ей маленький конверт. Когда Даша открыла его и увидела листок, в котором было написано, что ее Федя погиб смертью храбрых, она стиснула зубы и твердо сказала бабе Дуне:

— Это ошибка. Вот увидите! Он не мог погибнуть, он мне обещал. Я знаю, что он жив. И он вернется к нам. Да, вернется!

Соседи и знакомые осуждающе смотрели на Дашу, которая не плакала, не страдала по погибшему мужу. Некоторые даже сочувствовали: мол, тронулась девка рассудком от горя. А она просто продолжала ждать Федю.

Однажды под вечер в их дом забежала запыхавшаяся Федина тетя:

— Дашка, там в кинотеатр фильм новый сегодня привезли. А в хронике перед фильмом Федьку показывали, он там по полю с автоматом бежал.

Даша молча подскочила, Тимошу бабе Дуне в руки сунула и в кинотеатр побежала. К женщине у дверей зала кинулась:

— Мне туда нужно, там мужа моего в хронике показывали, как он по полю на фронте бежит! Живой! Я же говорила, что он живой, а мне какую-то похоронку тычут!

Билетерша дождалась начала следующего сеанса и пропустила Дашу без билета. Девушка встала в проходе и с жадностью смотрела на экран. Она не понимала, что там показывали, пока не увидела Федю! Ее муж бежал по полю, среди других солдат, живой, здоровый и что-то кричал.

Целую неделю Даша ходила на все показы этого фильма. Она с жадностью смотрела на своего Федю и уходила, чтобы вернуться к следующему сеансу. Даша не желала слышать, что съемки старые, что, возможно, в этом бою Федя и погиб. Теперь она была еще больше уверена, что ее муж вернется, что он жив.

А еще через два месяца Даша получила письмо. Медсестра из госпиталя писала, что Федор Смарыгин лежит у них уже три месяца. У него было тяжелое ранение и контузия, он лишился одного глаза и левой ноги. А еще потерял память. Документы были повреждены взрывом снаряда, поэтому никто не знал, кто он. И вот он, наконец, вспомнил свое имя и жену. И попросил написать ей, что он жив, что обязательно выздоровеет и вернется к ней.

Даша не могла поехать за мужем, потому что Тимоша был еще очень мал. Она каждый день писала мужу письма, пока однажды он сам не вошел в дверь их дома. Пусть на костыле, без ноги, без одного глаза, но он был жив, он вернулся!

Своим сыновьям, а их у Смаргиных будет трое, Федя всегда станет повторять:
— Нужно верить, нужно любить. Нужно жить!

М. Скиба. п. Красный Октябрь Темрюкского р-на, Краснодарский край.

Читайте также