Истории, рассказанные подписчиками «Моей Околицы».
То, о чём не забыть
Я, Деревенец Галина Петровна — дитя войны. Родилась в январе 1941 года, а в июне…
Отца забрали на фронт, мама работала дояркой. Был страшный голод. Мне был год и три месяца. Мама испекла лепёшку из гнилой картошки и положила на столик у швейной машинки. И ушла. Я очень боялась оставаться одна. Укрылась с головой и уснула. Когда мама вернулась, дом был полон дыма. Машинка воспламенилась, став причиной пожара. Она испугалась, выбила шибину (затвор) в окне и разбудила меня.
«Добрые люди» мне сказали, что отец меня накажет, когда вернётся с фронта. Когда отец действительно вернулся после войны, собралось много людей — ведь пришёл фронтовик. Я пряталась за спины взрослых. Он нашёл меня, погладил по голове и дал кусочек булочки. Я это никогда не забуду.
Г.П. Деревенец, ст. Анапская.
Страница жизни
Родилась я в марте 1941 года в Вологодской области. Осознавать себя стала где-то годам к четырём. Нас у мамы четверо, я младшая, у меня болят глаза и мне их постоянно смазывают мазью. Дома идут разговоры о какой-то войне, где люди убивают друг друга, что от папы давно нет вестей, и что мама часто куда — то ходит, чтобы разузнать о нём хоть что-то.
В избе холодно и очень хочется есть. Старшие надевают мне через плечо холщовую сумку и я, не умея ещё толком говорить, отправляюсь по бедным деревенским дворам просить милостыню. Возвращаюсь с несколькими картофелинами и кусочками хлеба. Это будет наш ужин и завтрак.
Так и не дождавшись известий от отца, спасаясь от голода, мы двинулись в хлебную страну — Казахстан, где у нас обнаружилась дальняя родственница. Ехали медленно, несколько месяцев. Хорошо запомнились долгие стоянки поездов на станциях, толпы народа с мешками, баулами, крики, ругань, плач детей. В вагонах духота, жара, вши. Все приличные вещи обменяли на хлеб. Последнее, что осталось — это большая мамина свадебная шаль, для обмена ее так жалко было разрезать на четыре части…
Казахстан встретил неласково. Родственницы там не оказалось, она погибла. Зимой заблудилась в буран и замёрзла. Поселились в глиняной хибарке, вместо кровати — солома на полу. Первое время нас подкармливали добрые люди. Мне и здесь приходилось ходить по миру. Весной нас отвезли за сто километров от посёлка, поручили ухаживать за стадом телят. Днём пасти, а ночью охранять от волков.
Кругом голая степь, только одно ветхое помещение круглой формы, с двумя крохотными оконцами. Оно и стало нашим жилищем.
Мы были рады. Казалось, что и на нашей улице наступил праздник. Сыты, гуляем со стадом на свежем воздухе, собираем землянику. Часто подъезжали на подводах кочевые казахи. Они долго молились около нашего жилища, нас не трогали, наоборот, угощали куртом и бурсаками, а мы их — сушёными ягодами. Не зная языка, общались жестами.
После сильного дождя начала проседать крыша, и когда стали подпирать её, столб провалился под пол. В образовавшейся яме мы увидели скелеты. Наше жилище оказалось склепом, захоронением целого рода казахов. Вот почему проезжающие мимо молились. А мы там прыгали, играли, кричали. Как же нам стало страшно! Мы боялись не только входить внутрь, но и находиться поблизости. Дневали и ночевали под открытым небом, слушая по ночам вой и тявканье шакалов. И страх, и грозу, и зной — всё испытали.
Поздней осенью вернулись в посёлок, стало легче. Мама со старшей сестрой пошли работать на ферму, а мы трое — в школу. Обнаружилось, что голодное и холодное детство не прошло бесследно, обострилась болезнь глаз. Надо было серьёзно заняться лечением. Стала носить очки. Но, несмотря на слабое зрение, я очень хотела стать учительницей. Поэтому, окончив школу, поступила в педучилище.
Дина Николаенко, г. Горячий Ключ.