У меня был счастливый брак, мой муж Игорь — большая и единственная любовь, и первые пять лет мы жили исключительно для себя, абсолютно не задумываясь над моей «небеременностью». А вот в день своего тридцатилетия я впервые устроила истерику – все гости, словно сговорившись, желали нам, наконец, стать родителями.
Я видела его глаза. Он никогда раньше не смотрел на меня с такой болью, вот и сорвалась. Праздник был испорчен, зато мы договорились, что займемся нашей проблемой вплотную. Начались бесконечные обследования и лечения, но прогнозы были неутешительными, и следующие 5 лет стали для нас с Игорем сущим кошмаром. Муж во всем поддерживал меня, за что я бесконечно благодарна ему. Сама бы я не справилась. Игорь умудрялся вовремя найти нужные слова, тормошил меня, заставлял улыбаться, а я была уверена, что рано или поздно он уйдет к той, которая родит ему наследника. Мне казалось, что он как-то по-особенному смотрит на беременных женщин и тихо ненавидит меня.
В конце концов, врачи поставили жирную точку на наших мытарствах, заявив, что я никогда не смогу родить ребенка, и предложили суррогатное материнство или усыновление. Мы много раз обсуждали эти варианты, но я считала, что это будет наполовину чужой ребенок. Мне было очень больно, что я не испытаю счастья беременности, а потом и материнства. Игорь и в этом случае поддержал меня. Иногда меня посещали мысли о том, что «может, так будет всегда, и дети — это не так уж и обязательно?»
Но однажды услышала историю своей знакомой о том, как они теперь счастливы, когда взяли из роддома малышку (у них была такая же проблема). Теперь в их семье растет чудесный долгожданный ребенок. Мы с Игорем решили последовать их примеру, и вскоре уже знакомились с двухлетней Настенькой.
И вот нас уже трое. В соседней комнате спит ребенок, которого мы пока абсолютно не знаем. Игорь как-то очень быстро сориентировался, сразу же стал называть Настеньку доченькой, сам купал ее, укладывал спать… Мне же, что-то мешало принять эту девочку как свою. Объяснить себе самой я это не могла, ведь я очень хотела ребенка, это была моя инициатива, да и девочка была симпатичная и удивительно ласковая. Настенька обожала петь и наряжаться. Бывало, наденет новое платье (Игорь баловал ее обновками), утащит у меня помаду, раскрасит себе рожицу ею, и является ко мне за одобрением. В детском саду ее тоже любили и хвалили, а я считала, что девочка «играет» на чувствах взрослых, хотя Игорь был убежден, что я придираюсь к бедной сироте.
Но однажды Господь смилостивился надо мной, и в свои 38 я забеременела. Я была счастлива с одной стороны, но… с другой – осознала, что не смогу делить свою любовь между собственным ребенком и Настенькой. Что-то во мне перевернулось. Я больше не хотела считать Настеньку дочерью, меня раздражали ее ласки, игры и т. д. Мне было трудно, но я призналась в этом мужу и предложила вернуть девочку в детский дом. Игорь сначала решил, что это блажь беременной женщины, но вскоре осознал, что я не шучу. Как объяснить ему свои чувства? Пыталась, но Игорь оказался предателем, он выбрал Настеньку, отказавшись от меня и нашей дочери.
Мой любимый муж снял квартиру и переехал вместе с Настенькой. Мне очень больно, что он стал таким жестоким. На нервной почве случилась угроза выкидыша, пришлось лечь в больницу, но и это не заставило Игоря поменять свое решение. Муж помогает мне, сумками тащит витамины, интересуется моим состоянием, беседует с «моим животиком», но потом собирается и уходит туда, где его ждет Настенька, а я остаюсь одна. «Ты взрослая женщина, а она – ребенок, — сказал мне не так давно муж. – Я не брошу Настю, но и нашего малыша тоже не оставлю, хотя вряд ли смогу жить с тобой…»
Людмила.