Набитая драгоценностями сумка была спрятана в развалинах деревенской церкви. Умирая, хранительница сокровища призналась, что «отдала сумку Богу».
Мой внук подобрал на улице маленького рыженького щенка и слезно просил меня уговорить его маму оставить малыша в их доме. Назвал его Бобиком. А я вспомнила историю из своего далекого детства.
Жили мы почти на окраине хутора. Последняя хата была бабушки Нюры – дальше начинались бескрайние поля да лесополосы. Баба Нюра жила очень бедно: хата крытая камышом, окна почти у земли, полы земляные. Жила одна, только маленькая рыжая собачка Бобик «скрадывала» одиночество старушки. Они везде и всюду были неразлучны.
Хуторяне считали бабу Нюру странной, а я ее любила и часто приходила в гости. Помню, сидели мы как-то на завалинке. Стоял жаркий полдень. Соседки, проходившие мимо, спросили, почему мы «жаримся» на солнцепеке? Баба Нюра тихо сказала, что она здесь сына ждет. Женщины рассмеялись, знали ведь, что Нюра и замужем-то никогда не была. Живет, мол, не замечая времени, витает в облаках…
Как-то в праздник мама велела мне отнести бабушке-соседке пирожки, а заодно проведать. Я застала бабушку Нюру лежащей на топчане, Бобик свернулся клубочком у её ног и тихонько скулил. Я присела рядом. «Бобик, не плачь, там, в райских кущах, я найду тебя», — шептала старушка. Заметив меня, Баба Нюра тихо сказала: «Мой час настал, ухожу я…». Сознание уже покидало её. Очнувшись, она снова заговорила, будто в бреду: «Ночью наши вышибали немцев с хутора, снег, пули свистят, взрывы, слышу кто-то стонет у дороги. Подползла – раненый просит: «Матэ, визьми торбу с телеги, сховай – у немца отбили, вернуся…», и уже в забытьи прошептала: «Сумку я Богу отдала… Бобика и чашку забери…», и затихла. Я заревела, Бобик – завыл…
После похорон я отправилась в дом бабы Нюры, чтобы забрать Бобика и чашку, как она велела перед смертью. Но Бобик куда-то пропал. Нашла его на развалинах церкви, где их часто видели с бабой Нюрой. Взяла песика на руки, вернулись за чашкой. Дома очистила чашку от слоя жира и грязи, и… она засияла — оказалось, она была из чистого золота. Вот почему бабушка наказывала обязательно взять её! Это был нам подарок от покойной соседки.
Благодаря дару бабы Нюры мы смогли наконец-то обзавестись своим жильем — до этого приходилось ютиться у родственников. Отчим предложил маме на вырученные от продажи чашки деньги уехать на Север, чтобы подзаработать и купить свой дом. Бобика мы, конечно же, взяли с собой. Так мы с верным песиком оказались в Заполярье.
Через некоторое время мы получили письмо с Кубани. Родственники сообщали, что местные ребята играли на развалинах церкви в «войнушку» и нашли сумку с драгоценностями. Клад, как полагается, сдали государству и получили за это вознаграждение — четверть его стоимости. Хуторяне собрали сход и решили на эти средства восстановить церковь.
Только теперь я поняла, что значили слова умирающей бабы Нюры: «раненый», «сумка для Бога» — это была не выдумка больного человека. А ведь Бобик, верный пес, после смерти хозяйки часто приводила меня к развалинам церкви. Видно, пытался показать место, где они с бабой Нюрой спрятали сумку солдата, и ждал, что я найду то, о чем перед смертью просила она…
Сегодня, подъезжая к нашему хутору, уже издали можно увидеть сияющие на солнце золотые купола храма, восстановленного благодаря драгоценностям, отбитым у фашистов и сбереженным бабой Нюрой.
Т.А. СМИРНОВА, х. Железный Усть-Лабинского р-на.